Ансельм Кентерберийский (архиепископ из Кентербери)

Франко — английский философ

Ансельм Кентерберийский (архиепископ из Кентербери)

Родился: 1033 г. Умер: 21. 04. 1109 г.

ДОМИНАНТА ОРИГИНАЛЬНОСТИ:

  • Не ищу разумения, дабы уверовать. Напротив! Beрую, чтобы уразуметь. Ибо верую и в то, что если не уверую, то и не уразумею.
  • Так почему же сказал безумец в сердце своем: «Нет Бога», если для каждого разумного духа так самопонятно, что Бог сравнительно совсем в наибольшей степени обладает быти ем? Почему, если не потому, что он глупец и безумец?

Мысли

В некое время один аббат, почитавшийся за мужа весьма набожного, беседовал с Ансельмом о делах монастырского благочиния, и в числе другого упомянул воспитывавшихся в обители школяров, присовокупив: «Что вопрошаю, выйдет из оных? Злонравны они и неисправимы; днем и ночью мы непрестанно их бьем, а они по-прежнему делаются самих себя хуже». На это Ансельм с изумлением молвил: «Непрестанно их бьете? Каковы же они становятся с возрастом?» — «Тупы и звероподобны», — был ответ. Ансельм продолжал: «Что же побуждает вас устроять воспитание ваше так, что из человеков творите вы зверей?» — «А что, — вопросил аббат, — можем мы сделать? Всеми способами утесняем мы их, дабы они исправи­лись; они же нисколько не исправляются». — «Утесняете? Скажи мне Бога ради, авва; если насадишь ты в саду твоем древо и тотчас отовсю­ду сдавишь его оградой, так что оно ни в одну сторону не сможет протя­нуть ветвей, а по прошествии нескольких лет уберешь ограду, какое вы­растет дерево?» — «Совершенно негодное, с ветвями искривленными и спутанными». — «А кто будет в этом повинен, если не ты же сам, столь неистово его сдавивший? Воистину, так поступаете вы с вашими школя­рами! Они насаждены в саду церкви, да возрастут и принесут плод свой Богу; вы же отовсюду стесняете их угрозами, застращиваниями и удара­ми, ни в чем не давая воли. От такого неразумного стеснения в них умножаются, прививаются, разрастаются помыслы порочные и наподобие пле­велов спутанные.
Ваяя потребный образ, мастер то своим орудием легко сжимает и ударяет лист, то искусной лаской разглаживает и круглит его. Так должно поступать и вам, если вы хотите, чтобы школяры ваши просияли изяшеством нравов; грозя им розгами, облегчайте им бремя лаской и подкреплением отеческой доброты и приветливости». На это аббат вскричал: «Ка­кое облегчение? Какая ласка? Мы хотим строгостью приготовить их к приятию тяжкого и мужеского бремени». Ансельм же возразил: «Так, так. И хлеб, и всякая основательная пища хороша и здорова для того, кто может ее принимать. Дай, однако, загустевшее в творог молоко грудному младенцу, и ты увидишь, как он скорее давится им, нежели насыщается. Почему, объяснять излишне: дело ясно само собой. Так помните же, что как хрупкому и сильному телу определена разная нища в соответствии с силами их, так и хрупкой и сильной душе определено разное кормление по мере их. Сильная душа утешается и насыщается пищей основательной, сиречь тем, чтобы являть терпение в скорбях, не желать чужого, ударив­шему в одну ланиту подставлять другую, молиться за врагов, любить ненавидящих, и прочее в том же роде. Но душа хрупкая и только учащаяся служить Богу нуждается во млеке».
Ансельм в бытность свою аббатом Бека однажды сверх меры углубил свой ум в размышления и раздумия, и вид его являл, что раздумия его омрачают. И вот некто из его монахов, по случайности при этом присутствовавший, сказал ему: «Господине, отче, Ботом вас заклинаю скажите о чем вы размышляете; ибо вижу, что размышления ваши вас омрачают — «Скажу, — отвечал тот. — Вот о чем я думал: положим, некий богатый человек имеет стадо овец, и призывает он отрока столь немощного и мало­летнего, что волку легче его унести, нежели любую из овец, я поручает отроку пасти своих овец, но с условием, что за душу любой погибшей овцы отрок отдает свою душу; разве он не должен был бы весьма устра­шиться? Или если бы хозяин поручил пасти стадо одной из тех же овец, быть может, слабейшей и неразумнейшей среди них, и сказал: «Овца, пекись об этих овцах, и ведай, что если погубишь одну из них, кровь её взыщу от руки твоей, и будет душа твоя платой за душу её»; разве не страшно было бы овце той? Как обрести ей уверенность? Так обстоит дело со мною. Я, я есмь малый отрок, я семь овца слабая и немощная, я доступен козням врага более, нежели любой другой; и мне Бог поручил заботу об овцах своих, дабы я их вёл, хранил, питал, притом с условием, что если по небрежности моей одна из них погибнет, душа моя будет платой за душу её, и кровь её от руки моей взыщет Бог, Потому стра­шусь, потому омрачаюсь, ведая, что страшно впасть в руки Бoгa Живаго», (К евреям, 10,31). Брат же заботливо сказал: «Господине, Бог с вами, зачем вы такое думаете и говорите? Никто не думает о том, о чём вы думаете; посмотрите-ка, другие аббаты веселятся и горя не знают». Ансельм возразил: «Быть может, Бог дал им уверенность, и потому радуются и благодушествуют; мне же не дал, и потому я не без причин страшусь, ведая, что он с лихвой взыскивает талант свой с того, кому доверил» (От Матфея, 25, 25).
Поразмысли с прилежанием, как усладительно то Благо, что содержит в себе приятность всех благ; однако не ту приятность какую знаем по опыту из сотворенных вещей, но столь же отличную от нее, сколь Творец отличен от творения. Ибо коль скоро и жизнь сотворенная есть благо, то какое благо — жизнь творящая? Коль скоро зиждимое спасение сладост­но, то как сладостно то Спасение, которым зиждимо всяческое спасение? Коль скоро мудрость, состоящая в познании вещей созданных, любезна, то сколь любезна Премудрость, создавшая из ничего все вещи? Наконец, коль скоро много великих услаждений обретается в вещах усладитель­ных, то сколь дивное и сколь великое услаждение обретается в Том, кто сообщил им усладительность?
Кто презирает себя, тот в чести у Бога; кто себе не мил, тот мил Богу. Будь поэтому ничтожен в твоих собственных глазах, чтобы быть великим в глазах Господа; тем больше будет, тебя ценить Бог, чем презреннее ты будешь во мнении людей.


Похожие статьи: